Он еще не готов и мы выдвигаем только первую часть. Почему мы? потому что мы близнецы: Ксюша и Настя, но по именам лучше не называть...И вот. Этот рассказ, наше дитятько, мы создавали его год с лишнем. Он созревал, но пока созрела только эта часть. Она подвергалась многим каректировкам. Не судите жестоко! Пока это непонятный бред, но и история тоже скоро будет готова! Ну... вот и оно!(Мы даже еще конец не сделали*хихикая*, правда я думаю мы доживем до него. Не втерпеж было подождать вот мы и выложили первую главу)
Мы могли бы написать
Были бы мы баналами в этом деле как все:
Были шесть существ,
И они спасли мир…
Однако…мы напишем …
ТАК:
ОБРАТНОЕ ЗЕРКАЛО.
Глава 1. Явление судьбы.
- Давай, друг, я расскажу тебе маленький отрывок из Истории. Когда-то давно…
- Только не надо так начинать! Я все знаю! Что когда-то давно, когда мир еще только зарождался, все… Все жили по-братски, и были одинаковыми и всем снились одинаковые сны, все жили в одной яви. И деревья были правильной формы столбов, а камни были круглые как начало мира и люди были похожи одни на другого... Но однажды…
- Ты ошибся, я расскажу тебе правду. Итак, «Когда на Земле стали, творится несусветные вещи, когда тьма и свет не захотели жить в мире и начали войну вновь, настал хаос, и люди стали погибать. Забыв, что на этой волшебной планете существовали эльфы, гоблины и прочая "чушь", они забыли свою суть. Близился Армагеддон, Апокалипсис, Конец Света. И кошмары были настолько материальны, что половина человечества просто не смогла различить сон и явь. И тогда планета пошатнулась, и раскололась, как яйцо. Было положено начало бездне, доходящей до ядра. Целые города засасывало внутрь. И Некий положил обычное дубовое бревно в самом узком месте этой бездны и молвил:
- Да будет так, что с одной стороны по Бревну будет Явь, но с другой Сон. Пройдитесь же по хрупчайшей конструкции мира и решите, каждый, по какую сторону вы будете. Ибо мир стал шаток, и границы этих явлений уже не видать.
И построились люди в одну великую Цепь. Желая быстрее пройтись по Великому Бревну, многие затоптали себе подобных. Одни смогли выбрать правильно, другие стали падать в бездну то с одного края, то с другого, но не по своему выбору. Но были те, кто не захотел выделять границы Сна и Яви. И только они ушли на свою планету, творенную Сном, на которой все было, как на творении Яви - Земле. И назвали эту планету Реалдрим, на эльфийском она звучала как Мауранв. И жили они там. А стороны бездны считали за Рай и Ад. Но где что находится, решали все сами, когда покидали этот мир, умирали.
Но не был Сон един, ведь есть добрые сны и хорошие. И делились они на Свет... и Тьму. И были те, кто решал, кто Свет, а кто Тьма. И встали Легионы Света и Жизни, приспешники Чуда и Удачи. И встали Легионы Тьмы и Смерти, приспешники Хаоса и Проклятия.
И выделились из Света те, кого изгнали в Сон, хоть и были они Явью: те Эльфы, Пигманты, Линдалы, Кентавры, Феи, Олифанты, Хоббиты, Ангелы... И выделились из Тьмы те, кого изгнали в Сон, хоть они и были Явью: Демоны, Нежить, Черти, Тролли... Их было много... Слоев. Но были те, кто вершил судьбу этих самых могущественных и магических существ... Люди, они плодились между браком Света и Тьмы... Люди их и изгнали, потому что были те из людей, кого обхватывала Смерть и загоняла в темный Сон и были те, кого обхватывал Свет, герои... Они несли суть Жизни и их изгнали в светлый Сон. А те, кто раскачивается меж ними - Люди, не решившие стать кем-то. Они Срединные: маги, магистры, странники, духи, шаманы. И пока есть Срединное число. Будет Бревно.
Но где был Сон, там была и Явь, ибо в Яви есть чуточка Сна. И в той стороне Бревна, где была Явь, Некий заметил, что и Явь не однородна. И также в ней есть злое и доброе. И выделились из Яви те, кто был добр: Знахари, Пророки, Воины Света. Но там была и Тьма: Воины Тьмы, Люди Порчи, Заговорщики. И было среди них что-то среднее, не принимающее ни свет, ни тьму. Центроны - ни то, ни иное: обычный народ людей, советники, секунданты, часовые. И пока будет центральное число, будет Бревно.
И были те, кто не причастны ни ко Сну, ни к Яви. Их было безучастно мало, и мостились они на легендарном Бревне в межпространстве, и вели вечный Собор. И назывались они Соборные Бревна. И пусть они и были, что ни есть нейтральны по обе стороны, но до конца нейтральны не были, ведь и они входили в систему бревна.
И сказал Некий, что как было на Земле, так будет и на Реалдриме. Сторона Света поднимется против Тьмы, и наоборот. А поскольку и Сон, и Явь являют и то, и другое, свет и тьма будут уничтожать себе однородное - Светлый сон против темного, темная Явь против светлой. Но будет и так, что Светлая Явь не примет Темного Сна, и они будут сражаться. Но и светлого Сна она не признает. И они будут драться. Каждое отделение будет признавать лишь себя. И это итак уже видно. Но Эпоха этого мира не будет вечна, ибо начинается она, чтоб закончится, осознав Суть - вместе все сферы не уживутся. И грянет Война Шести Сфер Мира. Каждая будет отстаивать свою честь. Да пусть все известно Некому, ему не открыта тайна этого исхода. И остается лишь гадать, победит ли кто из Сфер, или все погибнут, аль победят, аль помирятся (что крайне невозможно). Он лишь как творец мира заявил:
- Покуда будут сражаться Сферы, покуда будет эта битва вечной, придет существо, не имеючее отношение к сему явлению. И от него будет зависить исход. Якобы Я, Некий, не знаю исхода, и... - он понервничал, что творцу недозволенно, - отдаю эту Битву... Велению Случая.
Он лишь утер пот со лба и довершил планету, поместив Светило в том месте, где оно бы освещало ровно половину планеты, которая не ходила по орбите космоса, а стояла на месте, и изредка раз в 45 лет меняла свое положение то в одну сторону, то в другую. На другой стороне была тень».
- Но ты не рассказал ничего о Сферах, это же чудо!..
- Да, это так, но ты же все знаешь!? – съехидничал первый собеседник, величавый полковода, подойдя к палатке с булочками и купив две с персиковой начинкой.
- Но, мне уже интересно! Я же не обучался в школе как Ты!
- Да-да. Во всем мире существовала лишь одна аксиома – есть Бездна. На Бездну Некий возложил Бревно, а на Бревно посадил шесть Соборных Бревен, По разным сторонам бревна жили Сон и Явь. Но и они делились на три объекта: Тьма, Золотая Середина и Свет. И было такое деление и в Свете и в Тьме!
- Хорошо рассказываешь! – дивился второй, он явно был причастен к Тьме… скорее всего ко Сну, ведь обычно существа этой сферы не обучаются в школах.
- Это не я рассказываю, я лишь цитирую учебник, мой друг! – и он надкусил мягкую булку. Персиковая начинка легко размазалась по едва небритому подбородку и тут же пропала во рту человека.
Самара проснулась рано утром. Роса еще держалась на промокшей после дождя траве под единственным окном. Окно было занавешено дряхлым покрывалом, сквозь дыры которого проникал свет стоящих фонарей у дома. Вечная Тьма вам не ночь, а только тьма, которую она привыкла наблюдать с рождения. Но видела как при свету. Незамысловатый узор паутины на стене около кровати, стоявшей слева от двери привел Мару в чувство. Она открыла рот, чтоб пронзительно закричать от отвращения. Боязнь пауков - это к ней. Но мгновенно опомнилась, старый фермер пришел бы и стал браниться на нее за поднятый шум. Она встала с кровати и стала рыться на стуле, выискивая рубашку.
Мариша была среднего роста молодая девушка с молочно-белыми волосами и карими глазами. Волосы у нее были особо не длинные. Строгий прямой нос и слегка впалые щеки всегда привлекали внимание толпы от несовместимости черт лица. Полные римские губы также усугубляли эту черту. Но внешность была приятна перебором внушительности.
Она, наконец, отыскала рубашку и натянула, также нашла и штаны, но носки не желали подавать виду. Вдруг она отыскала их взглядом. Они смиренно лежали на полке с паутиной над кроватью. Кто их туда положил, знал лишь Некий. Она покланялась ему, ибо думала и надеялась, что сама Свет, и Солнце светит для всех одинаково, что было всегда, но лишь на другой половине Реалдрима. Ведь она не знала, кто она, по Сути. И видно, узнать никогда не придется, ведь жизнь ее была столь скучна, что хуже только у одноклеточных организмов. И если бы с ней что-то стряслось, то и в том случае она нашла бы на что пожаловаться – слишком смахивает на начало всех приключенческих книг, которые ей иногда приходилось начинать, но от одного и того же сюжета и скучности – заканчивать на середине.
Самара поджала полные губы, прикусила язык, прищурила глаза и тихо подошла к полке. Что она ненавидела, так это бороться со страхами. С детства ее заставляли работать в кладовой, убирая всякое барахло и протирая пыль, а там было полно пауков. Она хорошо наработала этот страх, вместо оплаты за труд. Она, трясясь, протянула руку к носкам и ощутила на себе чей-то взгляд. Неужели опять Ноль? Старый жилистый дед, вечно ищущий информации для сплетен и чтоб настучать. Дряхлый старик! Она, не оборачиваясь, натянула ветхий свитер. Хоть на улице и потеплело со вчера, иного ничего она не имела. Потом начала уборку, явно не замечая его, а пока думала об этом, накололась на иголку – вчера пыталась зашить громадную дыру на носках, но тщетно... Палец раздулся. Мара пыталась стерпеть эту неожиданность и не падать виду. Если сейчас она покажет что ей больно, то все Долгого Плато прознает о ее слабости. Ноль был добрым, но его интересовали только деньги, слава и... красота... у него была дочь, но он продал ее в рабство. А потом долго поминал ее, всплакивал иногда, но не жалел, что получил 800 полиспастовых (металл недавно открытый друидами и успешно вошедший в культуру всего Драгна и Эруфании, который стали ценить почти наравне с золотом) и лет пять успешно поживал себе, как богач, пока все не истратил и стал зарабатывать доносом. Нет, он не был злым, и к добру относился с искренней улыбкой. Просто иногда создавалось впечатление, что он к этому миру не причастен. Самара надеялась, что это следствия его сумасшествия, но таким он отнюдь не являлся, так что его поведение бытовало загадочностью.
Девушка решила не обращать внимания на укол и обтерла палец о свитер. Она подошла к полке, около нее находилось окно, тогда она подумала и ощутила, как старик напрягся, верно, думая, что его время пришло, и сейчас должно что-нибудь случиться. Так и было. Мариша взяла пародию на ткань с полки и резко набросила на окно... И поспешно вышла, услышав какую-то возню на улице.
Захлопнув дверь, она отправилась отмечаться в служебном пункте, что идет работать. Домик ее был в миле от предприятия. На нем изготавливались зеркала различных предназначений. Ее жилище было одиноким среди этой километровой пустыни. Это было похоже на сарай. Около него размещался особняк фермера. Ей было неизвестно, почему это его должность. Он носил комбинезон фермера, у него была кладовая с инструментами фермера, было даже сгнившее поле с сеном и сорняками, но он не работал на нем. Он днями бродил по этому полю, а иногда пропадал на день или два. Должно быть, в безумии искал свою дочь, совсем забыв, что сам ее продал, что вряд ли. Девушка надеялась, что когда-нибудь должно случиться хоть что-нибудь интересное. Да хоть круги на полях этого фермера…
Мара тихо шагала по тропинке среди сухого камыша, пусть в этой области континента и шли сильные дожди, но все быстро засыхало. Тут когда-то вместо пустыни было озеро... или болото, с камышом, что сейчас стоял, но не по назначению и местности. Скоро тропинка сменилась более-менее протоптанной дорогой, предназначенной для повозок. Она не спешила, ведь сегодня встала намного раньше.
Через час она дошла до завода зеркал. Она гордилась им, ибо он процветал и хорошо служил стране. И все хорошее тут же отвозилось в Эруфанию. Когда-нибудь она туда выберется, посмотрит на всю эту красоту и возможно даже выкупит дочку Ноля, если та еще жива, а не умерла от тяжких работ. Никогда еще не было так, чтобы красота достигалась из пустоты, всегда должен быть фундамент. И в Эруфании этим фундаментом были рабы под руководством эльфов. Но те пусть и походили на светлых, души их уже давно погрязли во тьме и алчности. Тьма портит душу.
Девушка дошла до пункта. Там сидела скверная старуха, злившаяся на весь этот чертов мир. Ее дети умерли, когда она была также молода. И готова была проклясть всех в том же возрасте за то, что они счастливы.
- Что тебе надо?
Мара ненавидела этот вопрос. Это был пункт отметки. Что еще ей надо как не отметиться? Она немного постояла, но баба, кажется, всерьез ждала ответа.
- Ничего, - сарказмом передразнила она, - пару сэндвичей мне,10 стаканов бренди... и кофе моему другу, - указав на ведро.
Старуха смрадно сплюнула.
- Ну, наверное,- по-детски продолжила Самарушка, - мне надобно отметиться...
- А-а! - будто только осознав, протянула баба и заполнила справочку о том, что Самара Нонна Никитиш (Так означалось отчество, к имени отца прибавлялось «иш», а второе имя было материнское; а у мужчин первое имя отца, затем к материнскому прибавляется «у», и на том ударение) пришла на работу.
Девушка взяла то ведро, что назвала другом и отправилась работать. За углом находился колодец.
Самара автоматически бросила ведро на крюк (и попала в цель). Действие многократно было отработано с детства. Ведро стало спускаться как в парадном лифте к водице. Мариша, напевая маршевую песенку, прошагала два раза вокруг колодца и резко схватилась за веревку - ведро достигло цели, и было полным.
С той же песенкой она грациозными движениями, словно на арене, стала потягивать веревку с ведром. Дотянув, она перехватила его, плюхнула тряпку и пошла к окну около входа в здание.
Еще не дойдя, ее песенка окончилась, и она уловила чьи-то мысли "Жарковато" и согласилась с ними. Подошла, окинула взором еще вчера до блеска отертое окно, что теперь было грязное и выпачканное слюнями дворняги хозяина завода. И что та находила в пыли? Неужели она такая вкусная… Попробовать что ли.
Принялась за работу. Плавно захватила легкий шелк и с головой окунулась в свои мысли, что когда-нибудь у нее будет путешествие, и она покинет эту скучную жизнь. Окно натиралось уже столетиями и обзавелось привычкой так же часто пачкаться, как и отмываться.
Дива вновь запела под нос другую веселую песенку. Жизнь завода стала наполняться. Народу и рабочих прибывало, а ей становилось все скучнее.
...На Локотьском берегу крикнула чайка, позвав самца на обед. Было 5 часов ночи, и Они поняли, что пора отправляться в путь. Они собрали рюкзак, лихо, заполнив его самыми в пути необходимыми вещами, завязали шнурки и присели на дорожку. Вроде все сделали, тогда Они встали и двинулись в дорогу. Роса еще не испарилась, было довольно свежо. Но это не значит, что была ночь, они просто шли в тени, которая была вечной, в тени леса. Солнцестояние. Они прошли несколько метров. Листва раздвигалась перед ними, как перед Некими. А Им было уже голодно...
Рабочий день кончился. Заводские стали расходиться и, как всегда, Самара еще ничего не доделала, ее работа требовала много времени и сил, а получала она крохи. До уплаты долгов оставалось совсем недолго, примерно месяцев шесть по расчетам и она освободиться, наконец.
Девушка пошла домой. Огни завода удалялись и только изредка по бокам проселочной дороги стояли высокие одинокие фонари, в которых нашептывал что-то вечный огонь, который придумали века назад, чуть поняв, что Тьма вечная. Говорили, что где-то Там уже придумали некое электричество. Но это там, а тут оставалось довольствоваться всем привычным огнем. День близился к вечеру. Пройдя половину пути, она решила, наконец, передохнуть. Тяжело уселась на большой пень около дороги и стала смотреть на томно-красный вечный закат, еле видный у самой границы горизонта. И ведь считали, что мир плоский и стоит на огне из-за этого! Какая красота! Она каждый вечер давала волю отдыху в этом месте и углублялась в себя. Темное небо тянуло взгляд к себе. Она с таким взором была похожа на инопланетянку, но ничего особенного в этом не было. Весь ее народ линдалов имел существенные отличия от людей: громадные чернеющие глаза, впалые щеки, полные губы и заостренные уши... пусть не такие уж и длинные как у эльфов, но довольно таки эльфийские! Круглые с остреньким на концах. Пень под ней был гостеприимчив и всегда был без всяческих букашек, как загадка, дававшая сесть на себя только ей, Самарушке.
- Я старуха! - вдруг заржала Мара, у нее это совершенно произвольно выскочило, она снова захохотала. Эхо ее звонкого голоса еще долго разносилось над пустыней. Она вдруг поняла, отчего ржала. Просто садилась каждый раз на этот валун и вспоминала о жизни... как старая баба. Смешок снова выскочил. Все они такие, сплетницы. Сидят себе на скамье, говорят, философствуют, а жизнь проходит около них, а они комментируют ее и только. Такие крутые, да? А что бы не сесть за руль судьбы и не показать, как вы круто водите?
Но не успела она поднять заднее место над пнем, как вдруг у нее за спиной что-то прогрохотало... Она помолчала в том наклоненном положении. Снова грохот. Она на пятках развернулась, будучи такой же согнутой и уставилась в даль неба. Там гремела молния…
Негодующая девка для начала подумала, что это молния, но было что-то странное, как зеркало, небо отражало землю, на подобии взаимоотражения, как в склепах. И вдруг, ей ух как страшно захотелось пойти туда, она уже приготовилась идти, как за спиной прозвучал голос.
- А надо ли? - задумчиво сказал он.
- Да, вроде… - как в трансе сказала она и почувствовала борьбу эмоций в себе.
-Ты все еще так думаешь?
-Да. Возможно. - Задумчиво произнесла она, понимая, что все же пойдет туда.
-А я думаю, нет, – решительно сказал голос.
И она впала в глубокое забытье...
А он обязательно должен быть причастен к Мороувинду? Это самостоятельный рассказ. Мир, который мы логически обдумывали. При чем тут Мороувинд и почему разместили рассказ на этом форуме? просто форум хороший и когда-то, когда мы были под ником Близняшки, мы развили тему Буримэ в Мороувинде. Потом узнали что тут пишут рассказики. Мы тоже пробовали, но не получилось. Историю Моры мы не хорошо знаем... Короче именно тогда мы начали писать этот рассказ и даже не думали о том, что закончим его. А потом понеслось... Короче он будет единственный законченный. Вот. С детства пишем всякий бред, но это намерены довести до конца. Пусть это будет первый небред в нашей жизни!
Сейчас мы пахали как черти и решили, что вторая глава готова и корректировки не помогут. Она готова как чебуреки. Их нельзя пережарить. И так слишком большая.
Глава 2. Недра Востока.
...И очнулась на мягкой постели. Пахло жаренным. Вкусно. Ей захотелось есть, вспомнив, что за весь день она поглотила только махонький пирожок из сдобы. Она открыла глаза, но ничего не увидела, память была неясной, как после похмелья, предметы плавились. И тут она услышала тот же голос:
- Что ты думаешь?
- А зачем ты спросил? - медленно пробубнила она, свет жег ей глаза, она по-прежнему широко их держала, но ничего не видела, словно при обмороке. Все высветлялось, и в ушах были воздушные пробки, она почти не слышала своей речи.
- А ты конфликтная, но экстравагантная. Экзотичная, но резко мыслящая…
- Это еще к чему? - мысли двигались медлительно,… но верно…
Он промолчал, потому что знал ее мысли.
Глаза, наконец, начали видеть, но слабо. Вокруг нее открылась комнатушка. Интерьер был очень кстати. Красивая мебель… кровать, она вызывала большее впечатление, и весь декор был направлен на нее, одеяло было ватным, малиновым и жарким, а подушки ярко-зеленые! Было настолько уютно, что она мысленно застонала от благодати. Вдруг к ее зрению прибавили контраста, и малиновый с зеленым смотрелись теперь, как положено – неуместно ярко.
- Я вижу, тебе нравится это место?
- Как ты меня сюда переместил? - сменила тему Самариша.
- Это тайна, - ухмыльнулся парень. Только сейчас она его рассмотрела, он был выше среднего роста, с тонкими правильными чертами лица. Резкие пилящие глаза с взглядом как плеткой по сердцу, бич, пламенеющие розги, и волосами белого оттенка,… а кожа голубого, прическа вызывала смешок, сумасшедшие волосы спадали до плеч, не касаясь их, и с затылка торчали различные локоны, косички, создававшие впечатление о его голове как о «хламе» из волос… или творении из волос. Девушка подавила в себе это чувство, она хотела, чтобы этот парень ей понравился. А его внешность не давала ей этой гарантии. Хотя он был немыслимо красив, но не банален. По мнению Мары все делились на группы с ее собственным чувством вины, что делить людей на группы не прилично: типичные красавчики, добрая приятная внешность, толстые уроды (но необязательно толстые, можно и дистрофичные), и просто неприятные внешностью. Так вот ради него Мараша сейчас подключила еще одну группу – красота, идущая лишь ему, индивидуальная и не властная над временем, не банальная, не фабричная. Про таких бы сказать «хороший бы вышел папаша» или «мне он нравится, потому что у него бровь умеет подниматься выше другой и это ему идет».
- Что тебя смутило?
Лицо его было смешное, довольно приятное, но не в ее вкусе, хотя в чьем она может быть вкусе теперь, когда он индивидуал в ее системе. Зато ей не нравилось, что он смотрит на нее - покраснела еще больше. Он, похоже, не ведал о чувстве смущения. Пялился на нее так открыто, в глаза, да еще и улыбаясь…Он так и пилил, так и пилил ее взглядом, заглядывая прямо в душу…
- Ничего... так... ты меня напугал, не убегай от темы.
- Ты тоже, - напомнил он о смущении, и она смутилась.
- Ну, ты первый.
- Я? Я… э-э-э - пигмант, умею читать мысли.
- Что, вот так мне в открытую говоришь? А если я кому-нибудь расскажу?
- Мне нечего скрывать... – и, подумав, добавил,- и бояться!- оскалился в усмешке он, - это мой талант, дар. Называй, как хочешь!
А усмешка у него была особая, даже какая-то и не усмешка, а инструмент по выбиванию всего жизненного строения, когда вот он не смотрит на тебя, и вот уже смотрит, и гигантская наковальня начинает бить в колокол внутри тебя.
- Э-м... - зашла в тупик Сара,- А как тебя зовут? – просияв, добавила она.
- Икар... можно, Ыкар… Ышар… но лучше ЫШРАКО - гордился он,...что завело ее в большее замешательство и она солгала:
- Ымпсрако? О-о! Красивое имя!
- Да!- просиял он и еще дополнительно погордился, - Ладно, Икар, проще говоря!
Самара Нона Никитиш расслабилась, словно дамбы мозга сломались, и река свободы потекла в долину, она облегченно вздохнула. Если бы его звали (она мысленно сломала язык, пытаясь выговорить имя), то она бы не расслабилась, но усралась, простите уж.
- Хорошо, Икар! Расскажи о себе!
- Я пигмант! - весело сказал он, казалось, ничего не могло его сломить, смутить и сбить в тупик, - я с детства имею дар, как уже сообщил. Мои родители умерли, когда было мне года 3, - весело пропел он, - Теперь я свободен!
Он взмахнул руками, словно орел в ясном небе, "Свободный ястребок, блин» - подумала Мараша, и Икар покачал головой. Девушка шлепнула себя по лицу, и рука стекла по нему, словно по маслу. Он явно знал, что сейчас сказал, мол, был рад смерти родителей, но, наверное, не хотел менять ее впечатления о нем. Он словно так и пытался сделать вид, что болен на голову. У девушки складывалось о нем впечатление, как об инвалиде-ребенке, который радуется, что теперь будет часто кататься на велосипеде, и никогда не будет ходить сам, что теперь к нему будет больше внимания, и он будет круче других детей.
Вдруг дверь в комнату открылась и показалась служанка.
- Пошла вон! - рявкнул Ыкар, а потом улыбнулся, на что-то намекая и, сияя, повернулся к Мараше. Она почувствовала силу ревности, интересно, и не в тему. И видимо служанка тоже. Ей так показалось. "Ну ладно" - прогнала она свои мысли и с новым выражением лица обернулась к Икару. Тот все сиял, и вроде обычный, и в то же время какая ревность, если она его еще не знает?
- Это Лисавета Марфа Иннокентийиш, подруга, - на его лице вновь возникла гордыня. Молчание затянулось, а он все улыбался - странный парень. – Или почти подруга - лыбился он, как безумный.
- Что?
- Ну да, я ж читаю мысли, не все, наиболее яркие! (Самара забеспокоилась и панически объявила разуму о справлении нужды, да побыстрее!) Не беспокойся, ничего личного я не могу прочесть... - а потом добавил, - Туалет на 1-ом этаже, спустишься по лестнице и пойдешь направо, когда поймешь, что бежишь слишком долго, если повезет – добежишь, Замок большой! - он был неумолимо непредсказуем, она на него разозлилась:
- А ты можешь как-то заблокировать чтение... или, - она подмигнула, его это не задело,- ты читаешь все, вне воли?
- Я могу все!
- Так не читай мои мысли! ВСЕ!- сугубо личные! Заткни мозг! - она несла определенный бред.
- Что хочу - то и читаю, - гоготал он, - Это мое дело, мой талант. Некий дал мне его, чтобы так делать! Чтобы, в конце концов, помогать людям находить туалет, чтобы им не было позорно, когда их… м… органы отложе… высыра… выложения,… а… останков тонкой кишечно-проводной системы пишеварения… а… не выдержат трудовой нагрузки, и когда зажгутся сигнальные огни и зазвенят колокола, провозглашая «Перезагрузка!» и,… увы, дадут итог позора.
Девка нырнула под одеяло в стыде. Какая разница, даже если б она не стерпела до туалета, главное он знал это! Вышла из-под одеяла с гробовым заключением. Она была вне своей одежды.
- А что ты ждала, девушка? Твоя одежда немного грязная, а эта сорочка очень даже ничего!
Мара прискорбно смяла губы и произнесла:
- Я хочу свою одежду! Хочу мой хлам!!! – сорвалась она на ор. Почему-то ей было очень важно это тряпье. Она ходила в нем с подростковых лет. Вы не подумайте, что не снимая. Она, конечно, его стирала,… утирала, ушивала заплатками.
- Твои вещи вон там, - добавил он. – Но новые. А твои вещи… стираются.
- Где?
- В воде…
- Я хочу свои вещи! – вновь заныла она.
- Надень пока эти, чего тебе стоит.
- Усилий.
- Ну, примерь! – сделал он идеальное выражение лица, и ей показалось, что сейчас тот момент, когда нужно согласиться. Его лицо преображалось в подбадривающее. Даже мысли, похоже, рвались вслух. Но она еще сомнительно глядела на кучу платьев. А он все смотрел. Послушайте, а ни это ли гипноз?
- Ну же, ну, - уже говорил Ышрако, сподвигая ее.
- Что ну? Нет, это ты ну! Выходи, или ты считаешь, что я переоденусь при тебе?
- Нет, - замотал головой Икар, отвергая эту вероятность. Самара уже качала головой в знак согласия его согласия, когда поняла, что он подыгрывает.
- Ну,… выходи уже!
- Ладно, - сдался парень и, не поворачиваясь к ней спиной, вышел, а из дверей ускользнул в коридор, как уползающий паук, скребясь о дверь и прилегающую к ней стенку, это было страшно, должно быть, ждал, когда она скажет «Не уходи!». Дева хотела иронично что-либо сказать, типа, что выпендряется, но под чарами прыснула. Ах он дурашка!
И она встала, обошла кровать и стала перебирать платья. Их было велико много. Одно розовое, нет, не просто розовое, а ярко-розовое, как будто и не платье, а рубашка! Одно синего цвета ей понравилось, она его напялила, но что-то было не то.
- Это одевается ПОД бальное платье, - подсказал парень, смотря в огромную щель в двери. Теперь щель смотрелась как специально вогнанное окно.
Девушка успела только охнуть и пригнуться, закрываясь.
- Брысь! – шикнула она, как на кота. Глаз (а вернее весь Икар) исчез, но она постоянно туда опасливо поглядывала после. Дальше надела на это какой-то корсет, потом еще под платье юбки, юбки, платье, брюки, кофты, муфты, штаны. Панталоны, куртки, носки, чулки, платья, снова юбки, потом колготки… Ее это доконало. Под одно платье столько шмоток. Килограмм десять точно. Это было похоже на женские латы, или доспехи. В дверь постучались, и вошла Лисаветта. Она ощутила себя как беременную, будто плод занимает большую часть ее организма.
- Вас ждет господин! - объявила она.
- Зачем?!
- Проветриться… - скромно ответила девочка и ушла.
- Стой!
- Что? – она была скромна и сдержана.
- С кем? – спросила Самара, забыв, что уже знает ответ.
- С мистером Ышрако…
- А что он вообще такое?
- Танец, балы, конфетки на день рождения, ручеек в лесу, горящие угольки от недавно бушевавшего костра - словно призналась Лиса, которая верно уже давно была без ума от юного господина. Обычная безответная любовь от девушки низшего слоя общества. Он наверно так же пилил ее взглядом, но вокруг вертелись более привлекательные дамы, она была в стороне, и не чем было угомонить барабаны и наковальни в сердце, когда их взоры встречались, она лишь в смущении уводила взгляд, боясь выложить чувства на поверхность, а его лицо становилось печально вдумчивым, а потом он снова окунался в общение с красавицами. Хотя тот сам сказал, что она его подруга. Это было сложно, понять, кто они друг другу, но верно это будет не сейчас. Он говорил так, видимо, пытаясь утешить ту связь и оправдываясь перед ней, что он не может с ней общаться.
- Ты… хочешь с ним пойти?
Девочка смутилась и не знала, что ответить и просто ушла.
- Ну да ладно, - согласилась Мара.
- Вот и прекрасно! – вошел улыбающийся Шир, потирая руки. Это уже просто смешно, как он мог знать, что она уже готова, ведь она не объявляла об этом в мыслях и вообще, а потом поняла в чем дело. Щель, а точнее окно в двери весело играло… просто играло. Проходя, уделил внимание Лисе, она покачнулась, и уставился на Самару. А Самара в свою очередь подумала, какие серьезные разговоры и нападки устраивает Шир Лисе, какую порцию смущения и позора перед ним за свои чувства она испытывает, и какой ценой Елисея передала ей его слова. Ценой слез? Она обратила внимания на разбухшие от слез глаза Лисы. Какие вообще у них могут быть разговоры? Когда Елисея смотрит на него влюбленным взглядом, а Шир все знает и после этого еще смеет ей что-то приказывать? Подонок!
- Что? – спросила она, наконец, пытаясь удерживать взгляд на нем, но он выигрывал. Мысли орали «Ну же! Давай!». Но их заглушало чувство, словно она гола перед ним, а он хирург, и делает ей операцию. А она в параличе. – Я же не умру? – вдруг выдала она свои ощущения, опуская взгляд.
« - Сдалась, - подумал парень, улыбнувшись».
- Нет, ты будешь жить! – проходясь по комнате, сказал врач, пока снимал изумрудного цвета перчатки. - Паралич не вредит здоровому образу жизни, – продолжил он, ржа.
- Ну, хватит! Что от меня требуется?
- Всего ничего, - потупил он взгляд в пол, наигранно смутившись, - всего-то…
И парень нацелился глазами в ее душу, и в мозгу ее тихо прошелестел приказ, после чего она вдруг подумала. «А что, если?» и приблизилась. Тот копался в ее душе. Мысли орали «Ну же». Но это были не ее мысли…
- Икар, ты подлец, - заключила она после того, как он что-то ей нашептывал там, внутри. – Красивый подлец!
- Но теперь мы пара, и пойдем прогуляемся! Некий послал мне SMS о том, что я твой парень! А это очень важно!
Девушка влепила ему пощечину. Но что-то было не так. Нельзя давать ему пощечину! Он по-прежнему улыбался. Она хлестнула еще раз. Еще, еще, еще… Теперь походило, что ему даже лучше от этого.
- Ты чего? – наконец сдалась она.
- Я? Мне классно, – признался он, а Самариша вспомнила мальчика-инвалида, будто он катается на своей коляске, как Рембо и орет боевой клич, а за ним стадо нормальных пацанов, которые смотрятся как ненормальные.
- Я же тебя бью. – Посвятила она его в тайну происходящего.
- Правда?
- Да.
- Не верю, докажи.
Та в ярости влепила ему еще три. Как можно доказать, что она его бьет? Ее затрясло от гнева. Тот теперь не улыбался, а стоял в приготовившейся позиции, словно она его не бьет, а он стоит и ждет от нее объяснений, с улыбкой естественно.
- Пошли. – Утробно произнесла она, уставившись в пустоту. Она могла согласиться и на такую реакцию. И вышла, пойдя по коридорам.
Икар был как раз из тех существ, что пытаются прикидываться безумцами, они игроки, актеры. Они что-то скажут и все уже лежат от хохота, но за их спиной никто не признается, что да, он по-настоящему крут, душа компании.
Но Икар не всегда такой, его прелесть в том, что он может сменить настроение, пожалеть, быть серьезным. Но не всякому на бошку упадет дар Некого – увидеть, как он по-серьёзному озабочен чем-то, успокаивает сына, вообще имеет детей, наконец, плачет. Это невообразимо, но когда тебе небезразличен Икар, ты сдохнешь, лишь бы увидеть его таким. [И когда увидишь – сдохнешь! – злорадствовал Некий].
...Они шли. И за горизонтом уже показались крошечные домики, а они еще не отдыхали. Ничего! Еще успеют! Город очень оригинален, там есть и гостиница. Они продолжали путь и думали, что не следует там надолго задерживаться, можно перейти сразу в долину. Город – это всего лишь переходная станция.
Мара уже робко двигалась по коридорам замка, он был довольно старинный, но вероятно здесь делали ремонт - хорошо! Замок назывался Недра Востока, и по-эльфийски это звучало как Палуурэ-Рименва. Было тепло, хотя на улице шел дождь. Как она это узнала, она это не знала. Юбки теснили движения. Ей было жарко. Девушка шла по меховым коврам, как жаль, ей захотелось тут поваляться до безумия. «Ладно!» - подумала она. "Нет!" - она осмотрелась и принялась ласкаться в объятиях меха, шерстинки шершавили и манили, она улеглась поудобнее и заметила, что это слишком безумно... заснула.
Смех озарил коридор. Веселый, звонкий до беспредела. На уши Мары давило, ее раздражал этот смех, она все еще валялась на полу. Уют не покидал ее.
«Черт! – зачертыхалась она, вспомнив, что шла прогуляться, с Икаром. А он, похоже, где-то к северу от нее или к… к… к…
- Ты какаешь?
- Что?- недоуменно вопросила она.
- Ну… ходишь по-большому… Я же показал, где тут туалет.
- Да ты! С тобой невозможно!
- Но возможно.
- Нет!
- Невозможно. Да, возможно, - передразнил Ышрако, и принялся пилить ее взглядом. Безумные волосы лезли ему в лицо, как будто ей. Самаре захотелось убрать их.
«Уф. Жарковато на сегодня» - мелькнули мысли. И он тут, со мной…
Парень как-то стал… привлекательнее что ли? Он сиял и манил. Она поклялась бы, что послышалась музыка.
Самару понесло к парню, тот ее обнял и закружил. Они слились в поцелуе, и все было как в раю и детской банальной сказке. Деве этого никогда не хотелось, и она отключила музыку и оторвалась от Икара. Нужно было что-то позамысловатее, чем просто «потянуло к нему».
- Интриги захотелось? – посочувствовал он, сочувственно подняв бровь.
- Да. – Хныкнула та.
- Ну, пошли!
- Куда? – не поняла та.
- На волю! – послал он свою руку вдаль коридора, стоя как на носу корабля.
- А у тебя здесь нет воли?
- Нет. – Быстро ответил он готовый как пирог с фаршем ответ.
- Это еще почему?
- Ну, тут меня ущемляют стены, они движутся на меня. Мое мнение не всегда учитывают,… что там еще. Видение мое не просто так, как и твое. Мне давно нужны были причины, чтобы выбраться из Замка. Вот и они! – разъяснял он будто заторможенному ледоколу, который тащат черепахи.
- А мне какой прок с этого?
- А ты собиралась здесь оставаться?
Самара не ответила, тоскливо потянувшись нутром к мохеру ковра.
- Значит собиралась. – Подвел итог гений.
- Нет! – заорала она, сразу ощутив всю высоту потолка и длину проходов в этом гигантском муравейнике, где в каждой стене был заложен труп на удачу, чтоб крепче стояла.
- Ну, вот и я говорю – гнать нужно отсюда, пока есть силы! – сказал он, чуть обидевшись и вспоминая какое-то событие, явно ущемлявшее его оптимистическую душу.
- Ладно! – как бы удивившись, сказала Самара, - Правда, я не знаю, что тебя гложет, но лицо у тебя вдруг стало какое-то не такое…
- Какое?
- Свое.
- Что значит свое? – гавкнул он как гусенок.
- Свое – значит принадлежащее только тебе, твоя суть, - разъясняла она ему как мама-гусыня.
Ышрако в ответ только отвернулся в сторону, овеваемый ветрами прошлого, как в старом фильме актеры играют серьезную роль, а за кадром стоит мужик и комментирует их серьезность.
- Почему ты хочешь уйти отсюда? Это же твой дом! – засомневалась девка.
- Тупой дом, раз в нем живут Такие люди! – сказал он, как бы выплакавшись ей в плечо, как сын из армии на плече у мамы.
- А что случилось? – потеребила она его прядки волос у себя перед лицом. Он уже лежал у нее на груди в позе «пожалей меня, матушка!» - Ну-ну… - успокаивала она его.
- Меня обидел дядя! – всплакнул Икар, начиная актерскую игру, но Самара не уловила разницы.
- Какой? Что за дядя?
- Его широкие плечи вздымались надо мной! Он орал на меня впервые, а пока до этого даже мысли этого гнусавца были чисты как у младенца, когда я их сканировал!
- Сканировал? – опробовала на вкус новое слово Самара, прижимая дитя поближе.
- Да! А знаешь из-за чего это все? Знаешь? Я увидел его с женщиной! А он разозлился, потому что мне оказывается врал, что блюстит целомудрие, а на самом деле нет! И из-за гордыни своей погнал меня прочь! Единственного племянника! – шепелявил в актерских слезах пигмант.
- С женщиной?
- Да, с женщиной!
- С женщиной?!
- Да.
- Я в шоке.
- Да, с женщиной.
На миг они опустились в глубокое забытье, потом встали, отерли пыль с юбок и двинулись дальше.
- Так фактически ты сам ушел или тебя прогнал дядя? – возобновила разговор Мара.
- Я сам. – Сказал тот, напыщась как петух от самолюбования.
- Ясно.
- Расскажи о себя, Самарушка! – взвыл пигмант, орошая ее сердце пулеметной очередью из бронебойной пушки «Взгляд-152КА-5».
- Я скромная, у меня не было парней! – смело начала та перечислять у себя в голове имена своих бывших бой-френдов, - рассказал бы ты лучше о себе: у меня нет прошлого! – заметила она, вспоминая пережитые годы.
- Я общительный, но у меня не было подруг! – шокирующее заявил он, освещая список подруг своему неприкасаемому разуму, и если он уже знает всех парней Самары, то она ничего не знает.
- Ты знаешь, - хихикнула она, - мне вдруг в голове как будто фотоальбом выложили, как будто у тебя сотня подружек и ты там с ними обнимаешься… туда, сюда. Смешно, правда?
Ыкар сглотнул.
- У тебя были парни до меня! – скромно заявил он, почесав около уха.
- Неправда! – заключила она, от возмущения даже остановившись.
- Были, я их даже в лицо видел…
- Нет! – проскулила Самара, панически вспомнив лицо каждого.
- Вот! Вот! – тыкал он в нее пальцем, пока она мотала прожитую жизнь. Та лишь сокрушилась в отчаянии.
- Ну вот, - подытожила она, скребя свое теперь горбатое тело над полом, - теперь ты все знаешь? Зачем мне говорить, если ты все прочел у меня в голове?
- Так интереснее! Тогда я расскажу тебе о себе…
- Давно пора!
- Я жил когда-то странной, игрушкой безымянной…
- Не так! Что-то не так, не пой, рас-ска-жи!
- Ну, меня родили в законной пигмантской семье, папу считали уродом, но мама так не считала и вышла за него замуж! Правда, папа боялся, что и я буду немного некрасивым, но моя внешность компенсировалась маминой!
«Какой ужас! По тебе не скажешь, милый! – удивилась она в голове»
- Вначале у меня были большие глаза, потом стали длинные волосы, но их состригли, и вообще мой рост был столь безумен! – сам удивлялся Икар. – В три года, второго месяца Гортензии, меня укутали в одежды и повезли в загородный домик. Был будний день, и солнце светило в окно телеги, - сиял он, а она страшилась продолжения, - и мама улыбалась и целовала папу. Потом она вышла из телеги, поговорила с каким-то дядькой, вышел папа, он кричал, повел дядю за скалу, потом там бух-бух, камушки стали валиться в обрыв, туда пошла мама, а потом ко мне пришел другой дядя. Он забрал меня и повез не в домик, а в огроменный замок Палуулэ-Рименва. Так я оказался здесь! – завершил он свой недоразвитый рассказ трехгодовалого ребенка. Почему он рассказывал как ребенок? Да потому что!
- А куда делись родители? – рыдала дева, но тот не ответил. А они шли все глубже.
. . .Палуулэ-Рименва стоял в пустыне Тень, самом юге континента. Был воздвигнут более 1000 лет тому назад. Он был огромен, и был площадью такой же, как и пустыня. В нем когда-то укрывались от врагов. Но в действительности о нем никто не знал, и слухов о нем никаких не было, ибо все кто узнавал, приходили, но выйти уже не могли. Это был как изолированный город, и в нем ходили всякие группировки, одни не любили других, вторые любили третьих, четвертые не возлюбили господина. Все выслеживали информацию. А чтоб следить, нужно было прятаться. Тогда никто не будет против скрытых помещений, сейфов, тайных ходов? Ладно.
Такие не совсем человеческие принципы, как блокада Ленинграда, только такого никогда не было. Волки, стаи. Группировка раз, группировка два… В одной десять человек в другой одиннадцать. Бред, но когда они встречаются, первая пожирает вторую… Один остался дожирать и отстал, а группировка обогнула переулок и пошла обратно, а там человек дожирает, они его и сожрали. Или группировка решила послать разведчика, нет ли группировки помощнее, тот ушел вперед, а первая группировка идет и его, неопознав, кушает. Такая бадяга, слава Некому, нет такого в Замке.
. . .Мариша брела по длинным извилистым коридорам, ходов было столько, что разум помутился. Она вдруг сравнила эти коридоры с каньонами. Как удачно, и вправду это было похоже на них. Коридоры были до того узкие, но до того высокие, что ее на секунду схватила клаустрофобия. Она запрокинула голову. Потолок уходит так высоко, что сжимался в единую линию вдали. На потолке висели маленькие свечки, представавшие в вышине, как звезды вечером. Ей стало не по себе. На стенах весели картины, покрытые паутиной. Это ,видимо, был декор, показывающий старинность замка.
По началу они просто куда-то шли с Ышрако. Но затем он прошептал неизвестно для чего «сюда» и как-то влепился в стену, то ли там что-то повернулась. Но стена ничем не отличалась. Это было не важно. Главное, что они теперь стояли в таком же коридоре. Но парень не остановился. Он взял ее за руку и ускорился. Они прошли через три параллельно идущих коридора, и тогда он встал около картины, а точнее гобелена.
-Ну как?
-Спецэффекты не очень, сомнительно это все… - сказала Самариша, чтобы не выглядеть польщенной, но он читал мысли.
-Да ладно уж, просто… - и Шир открыл картину, задом вползая в узкую в высоту щель, зато широкую в длину. Она в темноте уходила куда-то вдаль. – Давай за мной.
-Зачем?
-Интриганка моя, какая тебе разница? Тебе ведь этого хотелось?
-Ну да… - согласилась она и полезла. Там можно было лишь ползти, распластавшись руками вперед, а ногами где-то там… сзади. Шир уже неведомым ей образом развернулся лицом во тьму, ногами к уходящему коридору. Юбки путались в волосах. Где-то поблизости мусолились его чокнутые волосы. В стенах разносились всякие инфразвуки. А девушка учуяла некоторый аромат чего-то затхлого, как если бы пыль дули ей в лицо, а она задержала дыхание, но все равно было отвратно. Кожа ведь тоже дышит, и в кожу попадала бы пыль. Впрочем, все так и было. Неспешный ветерок проходил по ним, довольствуясь 40-ка сантиметрами от пола до потолка. Ползли с полчаса. Она это точно знала, но казалось, что прошел день. Под конец вся эта горизонтальная щель пошла под горку. Оба, предчувствуя свободу, ускорили…полз. Потом весь проход стал не только снижаться, но и сужаться, пока она и Ишар не протолкались, бесясь от своих коровьих тел. И Самариша заметила, что нужно похудеть, хотя итак была стройна. Шир как залез, так и вылез первым в какую-то дверку, скорее окошечко и…
- Эй, зачем дверь закрыл!? – заорала в истерике Самара Никитиш, погрузившись в одиночество и тьму. Три секунды страх давил на ее голову, пока она не начала задыхаться, приготавливаясь умирать. Воздух покидал легкие, все вновь началось высветливаться, появились пробки в ушах, начало тошнить. Жизнь покидала ее. Как он мог ее так предательски бросить? Да он специально ее сюда затащил! Сколько еще тут трупов рядом с ней?! Тут кладбища! А он собиратель трупов! Но думать было некогда. Девушка уже ничего не чувствовала и смиренно считала секунды до отправления в небытие. «Три… два… один… но…»
Дверца распахнулась, и в ней вплотную выглядывало улыбающееся лицо Шира. Самаруша вдохнула воздух и поняла. Он не дьявол, он ребенок, который не наигрался, но знающий когда остановить злую игру. Все было построено именно за миг мига мига до ее кончины.
-Куда направляетесь? – словно ничего не понимая, жизнерадостно спросил он.
-В Имитируемый Поселок, к дядюшке на виллу, - откашливаясь, сказала она и заржала, сама не понимая отчего. Могла только что умереть, а сейчас ржет от тупой шутки. Крут не тот шут, который первый ржет от своей шутки.
-А билеты на телегу с собой?
-Они застряли между камнями по дороге…
-Пока ползли, могли придумать что-то получше, - улыбался он, закрывая дверцу обратно.
-Нет! Стой! Хватит! Я устала. Дай мне вылезти.
-А билеты?
-Что тебе нужно, Шир. Денег? Моей смерти? – она с покрасневшими руками пыталась удержать дверцу в лежачей позе. Ноги затекли.
-Как что? – и парень подставил свое лицо к окошечку. Маринья на него слишком обозлилась, и, сладостно подумала, как его потом задушит, поцеловала. Он благодарно отошел, распахивая окно. Девушка оттуда еле вытолкалась и очутилась в маленькой комнатушке. Она вся была с теми же стенами, что и в коридорах, висела одна свеча, а напротив было большое окно в высоту комнаты, где за ним о чем-то оживленно болтали два типа, но их с Широм не замечали. Одна мысль вдруг резко всплыла в ее сознании, они с Икаром здесь одни…одни…
- Это зеркало, с одной стороны стекло, с другой зеркало. Ты должна была знать о таких, раз работала на заводе.
Самуре уже было не в мочь душить парня, и уж тем более узнавать, откуда ему известно ее место работы. Тот подхватил ее и подтащил к окну.
- Сейчас мы понаблюдаем за господином Яковом и Лазарем. Они тут беседуют о… Обратном зеркале.
И Мара припала к окну, силясь услышать. Хотя о каком-то Обратном отвратном зеркале никогда и ухом не дотрагивалась.
-… оно действительно уже появлялось, но кто тому свидетель?
-Считаю, что это было на Долгом Плато. Надо опросить всех тамошних жителей, хоть один да видел это.
-Что? Як, я, конечно, много о нем наслышан, но о его проявлениях не знаю ничего.
-Как это? Во всех стихиях оно должно проявиться. В огне, воде… Да ну их, я всегда считал, что первым оно появится в воздухе. Стихия проявит функцию зеркала. Земля будет как лед, небо отразит землю, огонь потечет как жидкое зеркало, вода на болоте будет зеркальна… Это не столь важно. Главное, что признаки являются только представителям избранных. Они будут воеводами.
-Ну, ладно умничать, дальше я и сам знаю. Ты имеешь ввиду, что в этом захудалом поселении есть воевода?
-А как иначе? В старых банальных сказках принц целует принцессу в бальном танце, герой появляется в нищенском поселке…
Самара скосила взгляд на Икара, он был серьезен, и она чуть не прослезилась. Задала в мозгу вопрос «Ты родовитый?», на что пришло SMS в варианте «А тебя это волнует?».
-Ну, впрочем, все верно… Да… Времена будут тяжелые. Надо побыстрее собрать побольше сторонников, кто против битвы. Искореним этих воевод, и битвы не будет. Меня лично все устраивает в этом мире, и думаю менять ничего не надо.
-Все верно. Важнее прекратить их треклятую жизнь раньше, чем им все эти галлюцинации явятся, - потер руки Яков.
Парень отстранил девку от зеркала. Та уже вошла во вкус.
-Эй, ты чего?
-Ничего. Ты ничего не заподозрила? Тебе эти разговоры знакомы?
-Да нет…
-Ты воздух видела, дуреха.
-Какой воздух?
-Ладно, давай вспомним, чем ты занималась до того, как оказалась в моей постели.
Девушка подозрительно глянула на него. Что-то не сходилось. Она в его постели не была! До этого пока не дошло! «Да, это Моя постель, ты лежала в Моей постели». Речь добавила дров в огонь недоумения.
- Блин, Нонна Самара, - стал изъяснять он, - Ты присела на пень и услышала молнию, и узрела зеркало на небе, так?
- Так… - заворожено отвечала она, вспоминая зрелище.
- Потом явился я, принц-спаситель. Я сначала не понял, зачем. Смиренно кушал баранку у себя в комнате… Ну не важно. Короче ты там уже полная слюней шла на галлюцинацию. А у меня недавно как раз была такая же, только огонь потек. И я, типа, обжегся… И вот, - он улыбаясь показал ожог на указательном пальце, как будто герой Волкодав показал укус бешенного кита на всем теле, - И благодаря своим умнейшим мозгам решил, что и твое видение материально. Следовательно, хвать тебя за камень, и ко мне в госте. Но ты, похоже, уже была под эффектом. Видела сновидения. Положил тебя в свою кровать… А зеркало… это позже. Я этих разговорчиков уже вдоволь наслушался. Все Недра Востока только о нем и шепчутся.
- А что шепчутся? – начала девушка, но Икар молча указал на рожи мужиков, прислушивающихся к подслушивающим. Парень прошептал: «Пошли». И губы его защекотали ее ухо, а она чуть не уписалась… Но быстро перешла к текущим событиям, пока молодец лукаво-укоряюще пялился на нее.
Самара молчала, осознавая это все. Потом все очень удачно сложилось, и она пролепетала:
- Значит, ведения у всех материальны. И хоть тресни, все равно покалечишься. Ты обжегся, я в трансе.
Речь звучала очень мудрено, и Ышрако просиял и, почти танцуя, сказал:
- Да, - поджав губы, и смотря ей в глаза. Мурка почувствовала себя могучим королем, разбирающимся во всем, и загордилась.
- Ну и что предпримем? – изготовился парень, ерзая от нетерпения.
- Так это!.. - уверенно начала Самара и закончила мямленьем. – Ты кто вообще?
- Ну, говорил же, Икар, пигмант. Я тут с детства. Знаю все ходы. Из замка никого не пускают, но я уже отыскал несколько выходов на свободу и порталов. Можно выбраться и погулять! – сиял Шир.
- Давай порталом! – врубилась в мысль дева, тоже лыбясь. – И это… куда после пойдем?
- В приключения, а проще на запад. У меня в последние дни всякие импульсивные сигналы приходят в голову, словно кто-то нас рышит, рышит… Мне не страшно, - словно оправдывался он, - но мое мнение – идти на запад. Здесь, в замке мне нечего забирать, все нужное при мне. Я был готов к побегу за неделю, - и смирено похлопал рюкзачок за спиной, мысленно перечисляя походные кастрюли, пилочки для ногтей, баранки…
- А я то ничего с собой не взяла! Мои наряды, убранства для волос… Моя плата за месяц! – перечисляла она несуществующие факты, когда единственный наряд был тут, в Замке, и он стирался, волосы у нее были короткие, а зарплату выдавали раз в год, если вообще выдавали.
Шир ничего не ответил, но гоготал. Постучал по полу ногой, и открылся люк.
- Зачем под землю-то? – недоуменно крякнула Маринья.
- Мы на 30-ом этаже…
- Что?
Но парень уже прыгнул в колодец, а приземления слышно не было. Девушка застонала и захотела в туалет от накатывающего страха. Самара падала в колодец страхов…Она вся, дрожа, присела, спуская ноги во тьму. Ее трясло. Из недр тьмы донеслись звуки, заглушающиеся троекратным эхом, напоминающие что-то вроде «Ну ты где?». Это ее подбодрило и она… тихо стала соскальзывать внутрь. В глубине ее души завизжала маленькая девочка, и ее дрогнувший голос подхватил рев и хор орущих баб, стариков, детей и лошадей. Вместо того чтобы закрыть руками глаза, она держала рот, из которого рвался хор обезумивших. Воздух свистел у нее под платьем, несколько юбок задрались ей на лицо, а все волосы встали на дыбы. Что самое удивительное – ноги не оголились, столько было одежд. А девка все летела и летела, рыдая, сдерживая рот… и пот.
И вот после изнурительного падения она уткнулось лицом в траву. Посчитав, что умерла, расслабилась.
- Не умерла?
- Как это? Умерла! – отрицала Мара.
- Сейчас мы на втором этаже, во внутреннем саду и портал в соседнем помещении.
- Но нет! После падения с 30-ого этажа выжить… я умерла. – И лежала так некоторое время, ясно дав себе понять, что у нее впереди вечность, можно не спешить после смерти.
- Да, 30-ый этаж это лихо, но я жив, а, значит, ты тоже.
Самара, покачиваясь, встала, хор ора в голове утих, и только хныкала девочка. Все это было не очень реально. Она осмотрелась. Вокруг действительно был сад. Каменная дорожка, по бокам грядки с ягодами и морковкой. Стены каменные. И узкие окна, сквозь которые дул сквозняк. Но дверей в соседнее помещение не было.
- А зачем им тут быть? – спросил Ышрако, и прошел к одной грядке. Пнул по ней, и она перевернулась, открывая еще один проем вниз, - Падать два метра. В бассейн. Орать не будешь?
- Нет, – пискнула девушка и почувствовала, что дуэт хнычущих баб начался.
Парень только хрустнул шеей, как супергерой перед дракой, и утопился внутрь. Внизу плеснула вода. Самара подошла к узкому отверстию, и, готовясь к холодной смерти, с размаху прыгнула в воду. Окатившись ею, она под инерцией падения уходила все глубже. Девушка стала барахтаться в сотнях юбок, и, после долгих попыток, вынырнула, вдыхая воздух. Повсюду была тьма, а бассейн гарантировал четыре метра до дна. Стало страшно. Она поплыла куда-то на плеск, и уперлась в мраморную ступень, которая начиналась на уровне груди. Ноги начинали неметь от холода. Дева забралась на ступень, прошагала метра два и снова уперлась во что-то мокрое и холодное. Это был Шир, который с улыбочкой повернулся и проворковал:
- Портал вон там. Наверху.
И тут зрение прояснилась. Она увидела гигантские ступени, уходящие под потолок, в котором была узчайшая щель, пропускавшая лучик света. Парень изготовился идти, но Мура его остановила.
- Стой, Шир, я тут подумала. Это последний момент, когда я могу это сделать, - и, обняв его, от всей души поцеловала. Уже не так, как раньше, от злости и неизбежности. Он посерьезнел, а она поймала себя на том, что наслаждается его лицом, которое впервые не улыбается. «И он мешкает!» – теперь ее очередь была улыбаться. Он действительно не знал, как среагировать и угрюмо полез на следующую ступень.
- Пошли. – Только и сказал он, больше не улыбаясь. Она балдела от его серьезного лика, от чего он становился взрослее на лет десять.
И она полезла в своих мокрых тряпках за ним. Они от воды еще потяжелели, и идти удавалось с трудом. Вокруг тьма, наверху лучик света, эхо на все помещение, а они ползут к порталу.
- Шир, - окликнула дева его, - А что за порталом?
- Свобода! – тихо улыбнулся он. А парень владел всеми улыбками: счастливыми, ангельскими, наивными, гордыми, и после поцелуя, и многими многими другими.
Наконец они добрались до вершины. Ышрако пластался на верхней ступени. Все они походили на большую пирамиду. И вот он тычился в потолок, подавая ей руку. Самариша тоже оказалась на плите, посмотрела вверх и увидела свет, блеклый, как утром на нашей планете Земля. Это было удивительно, ведь дева жила только рассказами о солнце. Парень взобрался туда, загораживая природу, и поднял девушку. Это была круглая поляна на балконе первого этажа замка, но со стороны гор, и стоял посреди нее портал. Это сгущение белых нитей в пространстве, тянущих тебя в него. Он обхватывал молочным светом травку под ним и манил…
- Шагаем вместе, - изготовился Ышрако. Они вместе подошли к порталу, и он вобрал их внутрь. Ощущение было, как купаешься в молоке во время шторма. Они куда-то летели. По бокам пролетали, мелькали грифоны, драконы, всякая несусветная чушь. Его чуть отпотевшие руки держали ее крепко, и вроде тощий парень, а когда не смотришь на него, ощущение, будто тебя держит за руку сильный папка. После воды было холодно, а поток ветра высушивал одежды. И вот портал их выбрал из себя, они обмякли на травку у каких-то ворот. В голове была пустота. Словно портал забрал все посторонние мысли, но ненадолго, дамбы портала не могли выдержать всего потока мыслей.
Так свершился первый переход порталом у Самары. Но почему-то она ничего не чувствовала.
- На этом… - начала она безудержный поток мыслей, немного постояв с закрытыми глазами, а потом открыла их и увидела Икара. Он сидел рядом как молодой пастушек. И вот вроде пес Шарик сидит рядом, и белоснежные овцы… Но одна больная, она выглядит плохо. Самара пошатнулась в направлении овцы, вся уверенная, что излечит ее. А Икар все еще там сидел, гордый, как будто только что отбил стаю волков от любимых овечек, и теперь сидит тут, герой.
- Ну что, пошли. – Встал он, подобрав свой узел с вещами на палочке. И что странно, пошел.
- Но где овцы? – обнимала она белоснежный мешок, который только что был больной овцой. «Потому что глюк материальный выглядит больнее, чем тот которого нет. Больной овцой оказался мешок, остальные овцы – порождение воображения! – пояснил Некий».
- Да ты,… Самара! – сорвался он на нее. – Я для чего сидел тут, слушал твои глючища, будто я какой-то пастух, нету тут и Шарика! – пнул он камень перед собой, чуть похожий на верного друга человека, - Сидел, я ведь не первый раз порталом хожу. И у меня был опыт глюков, но теперь и впредь знай – что пять минут нужно отделить для очищения разума, после посещения портала!
- Ладно, ладно… расскажи о себе! – мечтательно произнесла она забитую фразу.
- И произнесу! Блвдлоитвпит… расскажу! – мальчишески сказал он. – У меня был кот Петя. Дядя подарил мне его в первую ночь месяца Гортензии, через год после смерти родителей. Он подумал, что залечит больную рану. Подумал что я тупой! А еще он желал большую пиццу с сыром, когда дарил мне аппетитного кота! – закончил он, оря.
- А это мне для чего? – удивилась Самара.
- Ну, ты сказала - расскажи! – возорал он, - Вот и рассказываю! Я был общительным ребенком, меня водили в садик для пигмантов (такой есть в Замке). Там мне говорили учить других детей телепатии. Но никто не умел. Все хотели какать. – Сочувственно произнес он. – А я читал мысли взрослых дядей и тетей. Они занимались не делом! И за детьми следил только я!
Самара подумала, что при такой жизни, Икар должен был вырасти пессимистом, а вырос оптимистом.
- Не подумай, что при такой жизни я должен был вырасти пессимистом, а не оптимистом! – завершил тот. – Просто там было много девочек, и однажды я увел одну за шкаф и поцеловал ее. Через несколько дней ко мне пришел ее папа, который очень беспокоился по поводу того, что она может быть беременна, и он едва сдерживал себя в общении со мной. Ему казалось, что мне уже двадцать лет, а мне было четыре. Я долго учился не смешивать свои мысли с чужими. Долго учился сдерживать эмоции. Мои няньки пугались моей вечной веселости. Однажды ко мне пришла тетя-психиатор и проверила меня на психическую болезнь, а потом сказала «Икар, милочка, твои способности очень велики, твоя внешность очень хороша, но не стоит сдерживать эмоции», в этот момент она покосилась на запуганных нянек, пока я улыбался… - разогнался он, рассказывая свою жизнь с таким энтузиазмом.
- Икар…
- Что, кукла? – улыбался он.
- А почему ты сдерживаешь эмоции?
Но Икар не ответил. Он лишь сказал в голове причину, но Самара не смогла прочесть его мыслей и посочувствовала его положению. Она обняла его как плюшевого мишку и захныкала, как об утерянном папе плачет маленькая девочка.
- Смотри! – крикнул Икар через некоторое время, указывая на горизонт, через который просвечивало Солнце. Они находились почти на границе Света и Тени, - Этот куст! Я не видел его раньше.
- Хаха! – восхитилась та, закусывая губу, - Не ожидала в этой долине увидеть хоть одно растение!
[Да, это так! – пояснял Некий – Куст здесь один! И когда-то давно по какой-то даже мне неведомой причине, когда здесь был глубокий лес, деревья захворали и пали ниц перед кустом. Ложились около него как перед королем. И земля насквозь пропахла их корнями, что даже корни эти перемололись червями, и атомы их разбросались на многие мили вокруг долины!!! Вот так!]
Они медленно приближались к кусту, чтобы поближе рассмотреть его.
- Ты знаешь, Икар, а ведь я никогда не видела Солнца! И мое лицо никогда не знало его прикосновения! – хвасталась она.
- А почему ты загорелая?
- Не знаю! – пожала плечами та. – Может, мои родители были здесь и загорели… Кстати, - испугалась она, - мне нельзя находиться на солнце, я же сгорю! – порола она новую бадягу, уже начиная накладывать на свое лицо шмотки и немного поскуливая, пока Солнце наконец осветило их во весь рост.
- Ну и пурга, Самара Никитиш, от души тебе говорю! – сказал тот. – Да здесь нельзя загореть! Здесь температура не та, ты только на границе тени и света, светотени!
- Могу… - возмущалась территория головы где-то там, под горой тряпок.
- Она обозначается пунктирной линией, перпендикулярно всем линиям одежды…
- К чему этот бред… брэд… хлеб… да, бред!?
- Голова обозначается…
- У тебя есть карта? – сменила тему та.
- Она у меня тут. – Постучал он по своему черепу как по шкатулке с муравьем.
- Раз такой умный, череп не жмет? – остервенилась Самара.
- Нет, немного, ну ладно… Жмет, но совсем чуть-чуть.
На этом их «дружелюбный» разговор закончился, и они подошли к кусту.
Он еще не готов и мы выдвигаем только первую часть. Почему мы? потому что мы близнецы: Ксюша и Настя, но по именам лучше не называть...И вот. Этот рассказ, наше дитятько, мы создавали его год с лишнем. Он созревал, но пока созрела только эта часть. Она подвергалась многим каректировкам. Не судите жестоко! Пока это непонятный бред, но и история тоже скоро будет готова! Ну... вот и оно!(Мы даже еще конец не сделали*хихикая*, правда я думаю мы доживем до него. Не втерпеж было подождать вот мы и выложили первую главу)
Мы могли бы написать
Были бы мы баналами в этом деле как все:
Были шесть существ,
И они спасли мир…
Однако…мы напишем …
ТАК:
ОБРАТНОЕ ЗЕРКАЛО.
Глава 1. Явление судьбы.
- Давай, друг, я расскажу тебе маленький отрывок из Истории. Когда-то давно…
- Только не надо так начинать! Я все знаю! Что когда-то давно, когда мир еще только зарождался, все… Все жили по-братски, и были одинаковыми и всем снились одинаковые сны, все жили в одной яви. И деревья были правильной формы столбов, а камни были круглые как начало мира и люди были похожи одни на другого... Но однажды…
- Ты ошибся, я расскажу тебе правду. Итак, «Когда на Земле стали, творится несусветные вещи, когда тьма и свет не захотели жить в мире и начали войну вновь, настал хаос, и люди стали погибать. Забыв, что на этой волшебной планете существовали эльфы, гоблины и прочая "чушь", они забыли свою суть. Близился Армагеддон, Апокалипсис, Конец Света. И кошмары были настолько материальны, что половина человечества просто не смогла различить сон и явь. И тогда планета пошатнулась, и раскололась, как яйцо. Было положено начало бездне, доходящей до ядра. Целые города засасывало внутрь. И Некий положил обычное дубовое бревно в самом узком месте этой бездны и молвил:
- Да будет так, что с одной стороны по Бревну будет Явь, но с другой Сон. Пройдитесь же по хрупчайшей конструкции мира и решите, каждый, по какую сторону вы будете. Ибо мир стал шаток, и границы этих явлений уже не видать.
И построились люди в одну великую Цепь. Желая быстрее пройтись по Великому Бревну, многие затоптали себе подобных. Одни смогли выбрать правильно, другие стали падать в бездну то с одного края, то с другого, но не по своему выбору. Но были те, кто не захотел выделять границы Сна и Яви. И только они ушли на свою планету, творенную Сном, на которой все было, как на творении Яви - Земле. И назвали эту планету Реалдрим, на эльфийском она звучала как Мауранв. И жили они там. А стороны бездны считали за Рай и Ад. Но где что находится, решали все сами, когда покидали этот мир, умирали.
Но не был Сон един, ведь есть добрые сны и хорошие. И делились они на Свет... и Тьму. И были те, кто решал, кто Свет, а кто Тьма. И встали Легионы Света и Жизни, приспешники Чуда и Удачи. И встали Легионы Тьмы и Смерти, приспешники Хаоса и Проклятия.
И выделились из Света те, кого изгнали в Сон, хоть и были они Явью: те Эльфы, Пигманты, Линдалы, Кентавры, Феи, Олифанты, Хоббиты, Ангелы... И выделились из Тьмы те, кого изгнали в Сон, хоть они и были Явью: Демоны, Нежить, Черти, Тролли... Их было много... Слоев. Но были те, кто вершил судьбу этих самых могущественных и магических существ... Люди, они плодились между браком Света и Тьмы... Люди их и изгнали, потому что были те из людей, кого обхватывала Смерть и загоняла в темный Сон и были те, кого обхватывал Свет, герои... Они несли суть Жизни и их изгнали в светлый Сон. А те, кто раскачивается меж ними - Люди, не решившие стать кем-то. Они Срединные: маги, магистры, странники, духи, шаманы. И пока есть Срединное число. Будет Бревно.
Но где был Сон, там была и Явь, ибо в Яви есть чуточка Сна. И в той стороне Бревна, где была Явь, Некий заметил, что и Явь не однородна. И также в ней есть злое и доброе. И выделились из Яви те, кто был добр: Знахари, Пророки, Воины Света. Но там была и Тьма: Воины Тьмы, Люди Порчи, Заговорщики. И было среди них что-то среднее, не принимающее ни свет, ни тьму. Центроны - ни то, ни иное: обычный народ людей, советники, секунданты, часовые. И пока будет центральное число, будет Бревно.
И были те, кто не причастны ни ко Сну, ни к Яви. Их было безучастно мало, и мостились они на легендарном Бревне в межпространстве, и вели вечный Собор. И назывались они Соборные Бревна. И пусть они и были, что ни есть нейтральны по обе стороны, но до конца нейтральны не были, ведь и они входили в систему бревна.
И сказал Некий, что как было на Земле, так будет и на Реалдриме. Сторона Света поднимется против Тьмы, и наоборот. А поскольку и Сон, и Явь являют и то, и другое, свет и тьма будут уничтожать себе однородное - Светлый сон против темного, темная Явь против светлой. Но будет и так, что Светлая Явь не примет Темного Сна, и они будут сражаться. Но и светлого Сна она не признает. И они будут драться. Каждое отделение будет признавать лишь себя. И это итак уже видно. Но Эпоха этого мира не будет вечна, ибо начинается она, чтоб закончится, осознав Суть - вместе все сферы не уживутся. И грянет Война Шести Сфер Мира. Каждая будет отстаивать свою честь. Да пусть все известно Некому, ему не открыта тайна этого исхода. И остается лишь гадать, победит ли кто из Сфер, или все погибнут, аль победят, аль помирятся (что крайне невозможно). Он лишь как творец мира заявил:
- Покуда будут сражаться Сферы, покуда будет эта битва вечной, придет существо, не имеючее отношение к сему явлению. И от него будет зависить исход. Якобы Я, Некий, не знаю исхода, и... - он понервничал, что творцу недозволенно, - отдаю эту Битву... Велению Случая.
Он лишь утер пот со лба и довершил планету, поместив Светило в том месте, где оно бы освещало ровно половину планеты, которая не ходила по орбите космоса, а стояла на месте, и изредка раз в 45 лет меняла свое положение то в одну сторону, то в другую. На другой стороне была тень».
- Но ты не рассказал ничего о Сферах, это же чудо!..
- Да, это так, но ты же все знаешь!? – съехидничал первый собеседник, величавый полковода, подойдя к палатке с булочками и купив две с персиковой начинкой.
- Но, мне уже интересно! Я же не обучался в школе как Ты!
- Да-да. Во всем мире существовала лишь одна аксиома – есть Бездна. На Бездну Некий возложил Бревно, а на Бревно посадил шесть Соборных Бревен, По разным сторонам бревна жили Сон и Явь. Но и они делились на три объекта: Тьма, Золотая Середина и Свет. И было такое деление и в Свете и в Тьме!
- Хорошо рассказываешь! – дивился второй, он явно был причастен к Тьме… скорее всего ко Сну, ведь обычно существа этой сферы не обучаются в школах.
- Это не я рассказываю, я лишь цитирую учебник, мой друг! – и он надкусил мягкую булку. Персиковая начинка легко размазалась по едва небритому подбородку и тут же пропала во рту человека.
Самара проснулась рано утром. Роса еще держалась на промокшей после дождя траве под единственным окном. Окно было занавешено дряхлым покрывалом, сквозь дыры которого проникал свет стоящих фонарей у дома. Вечная Тьма вам не ночь, а только тьма, которую она привыкла наблюдать с рождения. Но видела как при свету. Незамысловатый узор паутины на стене около кровати, стоявшей слева от двери привел Мару в чувство. Она открыла рот, чтоб пронзительно закричать от отвращения. Боязнь пауков - это к ней. Но мгновенно опомнилась, старый фермер пришел бы и стал браниться на нее за поднятый шум. Она встала с кровати и стала рыться на стуле, выискивая рубашку.
Мариша была среднего роста молодая девушка с молочно-белыми волосами и карими глазами. Волосы у нее были особо не длинные. Строгий прямой нос и слегка впалые щеки всегда привлекали внимание толпы от несовместимости черт лица. Полные римские губы также усугубляли эту черту. Но внешность была приятна перебором внушительности.
Она, наконец, отыскала рубашку и натянула, также нашла и штаны, но носки не желали подавать виду. Вдруг она отыскала их взглядом. Они смиренно лежали на полке с паутиной над кроватью. Кто их туда положил, знал лишь Некий. Она покланялась ему, ибо думала и надеялась, что сама Свет, и Солнце светит для всех одинаково, что было всегда, но лишь на другой половине Реалдрима. Ведь она не знала, кто она, по Сути. И видно, узнать никогда не придется, ведь жизнь ее была столь скучна, что хуже только у одноклеточных организмов. И если бы с ней что-то стряслось, то и в том случае она нашла бы на что пожаловаться – слишком смахивает на начало всех приключенческих книг, которые ей иногда приходилось начинать, но от одного и того же сюжета и скучности – заканчивать на середине.
Самара поджала полные губы, прикусила язык, прищурила глаза и тихо подошла к полке. Что она ненавидела, так это бороться со страхами. С детства ее заставляли работать в кладовой, убирая всякое барахло и протирая пыль, а там было полно пауков. Она хорошо наработала этот страх, вместо оплаты за труд. Она, трясясь, протянула руку к носкам и ощутила на себе чей-то взгляд. Неужели опять Ноль? Старый жилистый дед, вечно ищущий информации для сплетен и чтоб настучать. Дряхлый старик! Она, не оборачиваясь, натянула ветхий свитер. Хоть на улице и потеплело со вчера, иного ничего она не имела. Потом начала уборку, явно не замечая его, а пока думала об этом, накололась на иголку – вчера пыталась зашить громадную дыру на носках, но тщетно... Палец раздулся. Мара пыталась стерпеть эту неожиданность и не падать виду. Если сейчас она покажет что ей больно, то все Долгого Плато прознает о ее слабости. Ноль был добрым, но его интересовали только деньги, слава и... красота... у него была дочь, но он продал ее в рабство. А потом долго поминал ее, всплакивал иногда, но не жалел, что получил 800 полиспастовых (металл недавно открытый друидами и успешно вошедший в культуру всего Драгна и Эруфании, который стали ценить почти наравне с золотом) и лет пять успешно поживал себе, как богач, пока все не истратил и стал зарабатывать доносом. Нет, он не был злым, и к добру относился с искренней улыбкой. Просто иногда создавалось впечатление, что он к этому миру не причастен. Самара надеялась, что это следствия его сумасшествия, но таким он отнюдь не являлся, так что его поведение бытовало загадочностью.
Девушка решила не обращать внимания на укол и обтерла палец о свитер. Она подошла к полке, около нее находилось окно, тогда она подумала и ощутила, как старик напрягся, верно, думая, что его время пришло, и сейчас должно что-нибудь случиться. Так и было. Мариша взяла пародию на ткань с полки и резко набросила на окно... И поспешно вышла, услышав какую-то возню на улице.
Захлопнув дверь, она отправилась отмечаться в служебном пункте, что идет работать. Домик ее был в миле от предприятия. На нем изготавливались зеркала различных предназначений. Ее жилище было одиноким среди этой километровой пустыни. Это было похоже на сарай. Около него размещался особняк фермера. Ей было неизвестно, почему это его должность. Он носил комбинезон фермера, у него была кладовая с инструментами фермера, было даже сгнившее поле с сеном и сорняками, но он не работал на нем. Он днями бродил по этому полю, а иногда пропадал на день или два. Должно быть, в безумии искал свою дочь, совсем забыв, что сам ее продал, что вряд ли. Девушка надеялась, что когда-нибудь должно случиться хоть что-нибудь интересное. Да хоть круги на полях этого фермера…
Мара тихо шагала по тропинке среди сухого камыша, пусть в этой области континента и шли сильные дожди, но все быстро засыхало. Тут когда-то вместо пустыни было озеро... или болото, с камышом, что сейчас стоял, но не по назначению и местности. Скоро тропинка сменилась более-менее протоптанной дорогой, предназначенной для повозок. Она не спешила, ведь сегодня встала намного раньше.
Через час она дошла до завода зеркал. Она гордилась им, ибо он процветал и хорошо служил стране. И все хорошее тут же отвозилось в Эруфанию. Когда-нибудь она туда выберется, посмотрит на всю эту красоту и возможно даже выкупит дочку Ноля, если та еще жива, а не умерла от тяжких работ. Никогда еще не было так, чтобы красота достигалась из пустоты, всегда должен быть фундамент. И в Эруфании этим фундаментом были рабы под руководством эльфов. Но те пусть и походили на светлых, души их уже давно погрязли во тьме и алчности. Тьма портит душу.
Девушка дошла до пункта. Там сидела скверная старуха, злившаяся на весь этот чертов мир. Ее дети умерли, когда она была также молода. И готова была проклясть всех в том же возрасте за то, что они счастливы.
- Что тебе надо?
Мара ненавидела этот вопрос. Это был пункт отметки. Что еще ей надо как не отметиться? Она немного постояла, но баба, кажется, всерьез ждала ответа.
- Ничего, - сарказмом передразнила она, - пару сэндвичей мне,10 стаканов бренди... и кофе моему другу, - указав на ведро.
Старуха смрадно сплюнула.
- Ну, наверное,- по-детски продолжила Самарушка, - мне надобно отметиться...
- А-а! - будто только осознав, протянула баба и заполнила справочку о том, что Самара Нонна Никитиш (Так означалось отчество, к имени отца прибавлялось «иш», а второе имя было материнское; а у мужчин первое имя отца, затем к материнскому прибавляется «у», и на том ударение) пришла на работу.
Девушка взяла то ведро, что назвала другом и отправилась работать. За углом находился колодец.
Самара автоматически бросила ведро на крюк (и попала в цель). Действие многократно было отработано с детства. Ведро стало спускаться как в парадном лифте к водице. Мариша, напевая маршевую песенку, прошагала два раза вокруг колодца и резко схватилась за веревку - ведро достигло цели, и было полным.
С той же песенкой она грациозными движениями, словно на арене, стала потягивать веревку с ведром. Дотянув, она перехватила его, плюхнула тряпку и пошла к окну около входа в здание.
Еще не дойдя, ее песенка окончилась, и она уловила чьи-то мысли "Жарковато" и согласилась с ними. Подошла, окинула взором еще вчера до блеска отертое окно, что теперь было грязное и выпачканное слюнями дворняги хозяина завода. И что та находила в пыли? Неужели она такая вкусная… Попробовать что ли.
Принялась за работу. Плавно захватила легкий шелк и с головой окунулась в свои мысли, что когда-нибудь у нее будет путешествие, и она покинет эту скучную жизнь. Окно натиралось уже столетиями и обзавелось привычкой так же часто пачкаться, как и отмываться.
Дива вновь запела под нос другую веселую песенку. Жизнь завода стала наполняться. Народу и рабочих прибывало, а ей становилось все скучнее.
...На Локотьском берегу крикнула чайка, позвав самца на обед. Было 5 часов ночи, и Они поняли, что пора отправляться в путь. Они собрали рюкзак, лихо, заполнив его самыми в пути необходимыми вещами, завязали шнурки и присели на дорожку. Вроде все сделали, тогда Они встали и двинулись в дорогу. Роса еще не испарилась, было довольно свежо. Но это не значит, что была ночь, они просто шли в тени, которая была вечной, в тени леса. Солнцестояние. Они прошли несколько метров. Листва раздвигалась перед ними, как перед Некими. А Им было уже голодно...
Рабочий день кончился. Заводские стали расходиться и, как всегда, Самара еще ничего не доделала, ее работа требовала много времени и сил, а получала она крохи. До уплаты долгов оставалось совсем недолго, примерно месяцев шесть по расчетам и она освободиться, наконец.
Девушка пошла домой. Огни завода удалялись и только изредка по бокам проселочной дороги стояли высокие одинокие фонари, в которых нашептывал что-то вечный огонь, который придумали века назад, чуть поняв, что Тьма вечная. Говорили, что где-то Там уже придумали некое электричество. Но это там, а тут оставалось довольствоваться всем привычным огнем. День близился к вечеру. Пройдя половину пути, она решила, наконец, передохнуть. Тяжело уселась на большой пень около дороги и стала смотреть на томно-красный вечный закат, еле видный у самой границы горизонта. И ведь считали, что мир плоский и стоит на огне из-за этого! Какая красота! Она каждый вечер давала волю отдыху в этом месте и углублялась в себя. Темное небо тянуло взгляд к себе. Она с таким взором была похожа на инопланетянку, но ничего особенного в этом не было. Весь ее народ линдалов имел существенные отличия от людей: громадные чернеющие глаза, впалые щеки, полные губы и заостренные уши... пусть не такие уж и длинные как у эльфов, но довольно таки эльфийские! Круглые с остреньким на концах. Пень под ней был гостеприимчив и всегда был без всяческих букашек, как загадка, дававшая сесть на себя только ей, Самарушке.
- Я старуха! - вдруг заржала Мара, у нее это совершенно произвольно выскочило, она снова захохотала. Эхо ее звонкого голоса еще долго разносилось над пустыней. Она вдруг поняла, отчего ржала. Просто садилась каждый раз на этот валун и вспоминала о жизни... как старая баба. Смешок снова выскочил. Все они такие, сплетницы. Сидят себе на скамье, говорят, философствуют, а жизнь проходит около них, а они комментируют ее и только. Такие крутые, да? А что бы не сесть за руль судьбы и не показать, как вы круто водите?
Но не успела она поднять заднее место над пнем, как вдруг у нее за спиной что-то прогрохотало... Она помолчала в том наклоненном положении. Снова грохот. Она на пятках развернулась, будучи такой же согнутой и уставилась в даль неба. Там гремела молния…
Негодующая девка для начала подумала, что это молния, но было что-то странное, как зеркало, небо отражало землю, на подобии взаимоотражения, как в склепах. И вдруг, ей ух как страшно захотелось пойти туда, она уже приготовилась идти, как за спиной прозвучал голос.
- А надо ли? - задумчиво сказал он.
- Да, вроде… - как в трансе сказала она и почувствовала борьбу эмоций в себе.
-Ты все еще так думаешь?
-Да. Возможно. - Задумчиво произнесла она, понимая, что все же пойдет туда.
-А я думаю, нет, – решительно сказал голос.
И она впала в глубокое забытье...